Осенью 1812 года армия Наполеона покинула Москву. Хотя основные силы французов были разгромлены, император еще не считал себя побежденным и вез с собой в Париж богатые трофеи – сокровища, награбленные в храмах и дворцах Москвы. Однако довезти эти трофеи в Париж не удалось, не достались они и преследующим французов русским войскам. Из мемуаров наполеоновских офицеров стало известно, что обоз с сокровищами был утоплен во время отступления в одном из озер.

19 октября 1812 года армия Наполеона покидала Москву. Значительно выгоревшая и покинутая большинством жителей Москва нанесла этой армии незримый и неожиданный удар. Без продовольствия, без регулярного снабжения наполеоновская армада пьянствовала и мародерствовала. Выступившие из Москвы интервенты были обременены гигантским обозом, везли с собою много золотых и серебряных изделий, ценной посуды, тканей, мехов…
 

«После полудня, - пишет в своих мемуарах сержант наполеоновской армии Бургонь, - мы двинулись в поход… Вскоре мы очутились среди множества повозок… Они шли в три-четыре ряда, и вереница тянулась на протяжении целой мили». (Цитата из книги «Пожар Москвы и отступление французов, 1812 год. Воспоминания сержанта Бургоня», издательство А.С. Суворина, СПБ, 1898.) Сержант пишет, что среди прочих ценностей, найденных в подвалах сгоревших московских зданий, он нес в своем ранце даже обломок обшивки креста с московской колокольни Ивана Великого. Крест этот был сделан из дерева, окован серебряными золочеными полосами и удерживался несколькими золочеными цепями. «Рабочая команда, плотники и другие были отряжены снять этот крест, - пишет Бургонь, - для перевезения его в Париж в качестве трофея». Сняты были и золоченые орлы с вершин кремлевских башен. Таким образом, кроме личных трофеев, обоз отступавшей армии вез и трофеи, которым придавалось особое, символическое значение. Мемуары этого сержанта, как и многих других участников похода в Россию, не оставляют сомнений в том, что из Москвы в 1812 году были вывезены большие ценности.

После ожесточенно сражения при Малоярославце 25 октября 1812 года положение отступавших стало настолько тяжелым, что, как свидетельствует вюртембергский военный врач Г. Роос, «отдан был приказ пожечь и отдать в жертву пламени все, что будет оставлено на месте». При этом были взорваны даже громоздкие фуры со снарядами. 1 ноября обоз понес новые потери, на этот раз в результате нападения казаков. «Казаки … напали 1 ноября на обоз и имели некоторые успехи», - признавал в своих мемуарах Арман де Коленкур. На следующий день, когда отступавшая армия достигла района Вязьма – Семлево, положение стало для нее настолько угрожающим, что, по свидетельству того же Роса, в Вюртербергском корпусе приказано было даже снять с древков знамена и раздать наиболее здоровым и выносливым солдатам, которые должны были спрятать их либо в своих ранцах, либо обмотать вокруг тела. Были и другие причины, побуждающие Наполеона сократить обоз своей армии. Из за утомительных переходов, постоянных схваток с русскими войсками и партизанами, а также недостатка корма количество лошадей значительно уменьшилось. Кроме того, нужно было везти с собою множество раненых.

Снаряды взрывали, повозки жгли, а те из них, при которых еще сохранились лошади, предоставляли раненым. Надежд на доставку трофеев в Париж не оставалось. Но, чтобы сделать недоступным противнику большое количество ценностей, их нужно было, конечно, не взорвать, а лишь утопить, причем не в мелкой речке, какие попадались на пути отступления, а в достаточно глубоком водоеме.

Обоз остановился в лесу. Смолк скрип колес и чавканье копыт по грязной снежной каше. Но остановка длилась недолго. Короткий приказ – и снова одна за другой тронулись вперед повозки, фуры, телеги, кареты. Переваливаясь через придорожную канаву, заваленную ветками и тонкими стволами осин, они въезжали в узкую просеку, которая вывела к небольшому лесному озеру.
Прямо от кромки леса начиналась сплавина – плотно связанный из стеблей и корней плавучий берег. Солдаты стали гатить сплавину, а саперы собирать плоты. Через некоторое время с плотов начинается замер глубины. Офицер, проводивший замер, доложил Наполеону, что глубина озера на середине – пятьдесят футов, у берега – тридцать пять. На дне, по-видимому, толстый слой ила, толщина которого футов двадцать.

Отдана команда, и солдаты, толпившиеся вокруг плотов, потащили их к воде. Началась погрузка. Артиллерийские упряжки прямо с гати въезжали на плоты, а затем в середине озера солдаты сбрасывали в воду тяжелые тюки в грубой холстине. Через час все было кончено. Поверхность озера успокоилась…
Загадку Семлевского озера пытались разрешить не раз. Тайна клада щекотала нервы многих: от самого императора Николая I до крупных государственных и частных организаций. Но поиски основывались лишь на мемуарных записях и разноречивых показаниях очевидцев.

В начале 60-х поисковая группа НИИ гидрогеологии провела гидрохимическую съемку акватории Семлевского озера. Было взято несколько десятков проб воды из озера и некоторых соседних водоемов (ручьев, колодцев). Анализы показали, что в озерной воде содержание золота, серебра, меди, олова, цинка в десятки раз больше, нежели в других местах, кроме того, в северо-западной части озера были обнаружены две аномальные зоны с резко выраженной концентрацией тех же элементов.

К сожалению, поиски были прерваны из-за недостатка средств и в дальнейшем не проводились.

Не исключено, что обоз с большими московскими ценностями мог быть столь же реальным, сколь и сами обстоятельства, побудившие Наполеона и его штаб к решительному ускорению бегства из России. И если армия вынуждена была взрывать боеприпасы, заведомо ослабляя свою способность к сопротивлению, то необходимость избавиться от обременительного груза, требовавшего сильной охраны, представляется очевидной.